04-02-2021, Лёвен
Источник: https://pravoslavie.ru/137133.html
«Священник остается священником всегда и везде»
Протоиерей Александр Яворовский – о служении в Европе и работе дальнобойщиком
Владимир Басенков
Священника-дальнобойщика встретишь не каждый день. Именно этот нелегкий труд совмещает со служением отец Александр Яворовский, настоятель храма Апостола и евангелиста Матфея города Лёвен, клирик Брюссельско-Бельгийской Архиепископии Русской Православной Церкви, член епархиального суда и водитель фирмы «Ходелмайер». О том, как сломанная челюсть помогла стать священником, раннем рукоположении, курсах дальнобойщиков, отношениях с коллегами, служении за рулем большегруза, интернациональном приходе, детском лагере в Бельгии, европейском страхе смерти, пустеющих католических храмах, помощи государства и даре священства – наш интереснейший разговор с отцом Александром.
– Отец Александр, расскажите, как, почему вы решили выбрать священнический путь служения?
– Вопрос интересный и сложный! Так получилось, что называется, в силу обстоятельств… Когда мне было 12 лет, я ночью увидел странный сон. Видел себя, маленького, где-то высоко, в облаках. Передо мной стоял огромный стол, а на нем – множество крестов самых разных цветов и размеров. И я услышал голос: «Ну, что стоишь? Выбирай». Я выбрал какой-то крест и проснулся. А проснувшись, услышал от своей бабушки внезапный вопрос: «Саша, хочешь со мной сегодня пойти в церковь?» Я согласился. И первый раз в жизни попал на православное богослужение. Как понял уже позже, это был праздник Преображения. С того момента я стал чаще с бабушкой ходить в церковь. Записался в местную воскресную школу. Вскоре и пономарем начал прислуживать. Но не думал о том, чтобы поступать в семинарию и принимать сан.
Сердце мое лежало к другому. Я хотел работать… следователем-криминалистом! Шел этим путем, готовился, и уже в 11 классе, перед поступлением, когда необходимо было проходить медкомиссии, я попал в драку, в которой мне сломали челюсть. Ни о каком успешном прохождении медкомиссии речи идти не могло, а время-то поджимало, нужно было куда-то поступать. В 20 километрах от нашего города находилась Минская духовная семинария. Я подумал: почему бы нет? Все-таки высшее учебное заведение, а я человек, не чуждый Церкви… Пойду, поступлю, годик посмотрю, не понравится – поступлю еще куда-то. Поступил. И за целый год полностью изменился и я, и мой образ мышления. Познакомился с богословием. Я решил, что хочу идти дальше по жизни этим путем.
На третьем курсе я женился, и после этого, несмотря на мою молодость (мне всего-то было 19 лет), епископ поставил меня сначала в диаконы, а через год сказал: «Сколько можно сидеть на тещиной шее? Тебе надо начинать служить». Так 10 октября 1999 года меня рукоположили в священники. В возрасте 21 года…
– Совсем молодой парень!
– Да! Я хочу сказать, что этот возраст – ужасно молодой. Нельзя, конечно, становиться священником в таком возрасте, потому что головы еще нет на плечах. Опыта должного нет, а тебя уже называют отцом, у тебя спрашивают совета… Поэтому, если оглядываться назад, то я должен сказать, что очень много дров наломал, советуя что-то из своей головы. И вместо помощи оказал плохую услугу людям, которые обращались ко мне. Вот об этом я сожалею сегодня. Но сейчас, насколько я знаю, такого уже не делается, и рукополагают ребят постарше.
– Я был крайне удивлен, когда узнал, чем вы занимаетесь по линии светской работы… Не каждый день встретишь священника-дальнобойщика. Суровый мужской труд, которой требует отдачи и много сил. Почему дальнобойщик?
– Когда я попал в Бельгию, то получил от владыки распределение – помогать по службе на приходе в одном из городов. Я тогда увидел, что приход не может меня обеспечить проживанием и денежным пособием, в отличие от Белоруссии, где я служил раньше. Поэтому встал вопрос, что надо идти работать. А куда? У меня, кроме семинарии, за плечами ничего и не было. Я понял, что ничего не умею. И здесь на помощь пришла система второго образования в Бельгии, которая прекрасно организована и помогает людям получить какую-то другую специальность, если человек не смог себя найти.
Но для начала нужно было выучить язык. Благодаря отличной семинарской подготовке мне удалось быстро освоить нидерландский, на котором говорят в нашей части Бельгии. Дальше я занялся сбором информации: какую профессию освоить, чтобы обеспечивать семью? Предложения были разные. Но из разговоров я понял, что самой прибыльной были профессии строителя и дальнобойщика. Про дальнобойщика мне сказали: забудь. Ты иностранец, и там требуется серьезная подготовка, и вообще тебя не возьмут. Но я решил попробовать.
Сделал заявку, поступил на курсы подготовки водителей грузовых автомобилей, сдал экзамен и поступил уже в школу, в которой учился еще полгода. Получил диплом и даже разрешение на перевозку опасных грузов. А потом устроился в фирму на работу. Вот так я стал дальнобойщиком. Мне очень нравится русская поговорка: «Хочешь рассмешить Бога – расскажи Ему о своих планах». Так и у меня получилось: сам не ожидая того, я стал дальнобойщиком.
Труд, действительно, очень тяжелый. Если бы мне в семинарии кто-то сказал, что я буду за собой таскать по Европе 20-метровую многотонную махину, я б ни за что не поверил! Работать нужно очень много. Трудовой день – от 12 до 15 часов в сутки. Плюс сейчас я в таком секторе работаю, что приходится не просто ездить, но и ночевать в грузовой машине. Поэтому с понедельника по пятницу я живу буквально на рабочем месте.
Почему так много нужно работать? Все просто: у меня очень большая по европейским меркам семья. Пятеро детей от 6 до 21 года, и еще родители жены, которых я специально перевез в Бельгию для помощи супруге.
– География ваших поездок – только в границах Бельгии, или приходится выезжать в другие страны?
– Это страны Бенилюкса (Бельгия, Голландия, Люксембург), Франция, Германия. В день наматываю по 600–700 километров.
– Насколько получается совмещать работу со служением? Удается ли нести слово Божие за рулем грузовика?
– Священник остается священником всегда и везде, где бы он ни находился: в церкви, дома, в отпуске, на рыбалке или на работе. Совмещаю я следующим образом: с понедельника по пятницу, как уже сказал, я живу в грузовой машине, с вечера пятницы по воскресенье я все свои внимание и силы отдаю приходу, и небольшую, к сожалению, часть – семье. Но я и за рулем машины осуществляю свою миссию! Мне постоянно звонят прихожане, и я беседую с ними и в дороге, и во время вечерних остановок, отвечаю на вопросы и даю советы. Иногда бывает так, что если у человека возникли какие-то срочные обстоятельства, а я нахожусь на трассе не так уж и далеко от него, мы встречаемся, чтобы поговорить, или он забирает меня к себе домой для совершения треб, в больницу к страждущему родственнику… Вот так приходится совмещать.
– А если значимый праздник выпадает в будние дни, выходит, служить у вас не получается?
– Иногда получается. Я стараюсь взять отпуск на этот день. И, кроме того, мне в год выделяют из рабочих 20 дней отпуска. Из них я 5 дней беру на ежегодную приходскую поездку в монастырь Иоанна Предтечи в Молдоне, что графстве Эссекс. Обитель была основана архимандритом Софронием (Сахаровым). Еще 5 дней я отдаю детскому лагерю (суббота и воскресенье уже идут как выходные дни и в эту квоту не входят). Еще несколько дней я беру на Страстной седмице, и беру отпуск на Светлый понедельник, потому что у нас совершается общая епархиальная литургия, где все священники служат вместе с архиереем. И еще 5 дней в году у меня остается на семью – на свой личный отпуск…
– Работодатель знает, что вы – православный священник? Как относится к этому начальство и коллеги?
– Да, и это было для руководства шоком в первое время. Да и для коллег. В их представлении священник, или, как здесь его называют, «пастор», – это человек, который постоянно ходит в длинном платье, все время улыбается, и его можно встретить только в церкви. А тут они его лицом к лицу встретили в совершенно неожиданных для них обстоятельствах.
Относятся хорошо, с пониманием. Некоторые удивляются, некоторые посмеиваются. Но в большинстве своем относятся с уважением. У меня на работе примерно 100 водителей-шоферов. И если где-то на базе стоит какая-то компания, и я подхожу к ним, сразу начинают шушукаться: «Тихо-тихо, без мата и пошлостей, пастор идет!» Меня некоторые называют Алекс (сокращенно от «Александр»), а некоторые так и зовут – пастор. Те, кто не знал, что я священник, были уверены, что пастор – мое прозвище. Но когда узнают, делают очень большие глаза от удивления.
– В моем представлении дальнобойщик – человек бывалый, повидавший жизнь и хорошо разбирающийся в людях. Чему научила вас эта работа и какое влияние оказала?
– Научила тому, что священнику, несмотря на служение, необходим труд. Труд облагораживает человека, учит христианина дисциплине и самовоспитанию. Это очень держит в рамках, особенно если ты еще не очень хорошо научился пользоваться своей свободой. Заставляет работа придерживаться определенного ритма.
Она научила меня тому, что священником я должен оставаться всегда и везде. Не можешь ты скинуть рясу, сесть за руль грузовика и думать сам про себя: я теперь просто работяга, поэтому о службе позабуду. Нет, так нельзя. Свою машину я называю «келлия на колесах». Здесь не только место моей работы, но и место служения. Здесь я также могу совершать какие-то службы. Идеальное место для того, чтобы заниматься молитвой. Господь промыслительно послал мне именно эту работу. Только через несколько лет я понял, что в другом месте, постоянно в коллективе, мне было бы крайне тяжело. Потому что люди вокруг тебя… это держит тебя в другом настроении. А в кабине я совершенно один. И мне кажется, для священника это идеальный труд, потому что ты можешь быть наедине с собой.
Мои коллеги, ребята-дальнобойщики, весь день занимаются бесполезным прослушиванием радио и музыки или болтают по телефону и рации. Так прожигается весь день. Я себе этого представить даже не могу. Чем я занимаюсь в пути? У меня огромнейшая коллекция аудиокниг, аудиолекций. У меня весь день распределен: молитвенное правило, лекции, книги, снова молитва, размышление. А вечером чаще всего у меня какие-то договоренности по звонкам или встречам с людьми. Нет звонков – есть всего пару часов на ужин, отдых – и пора спать.
– Поделитесь, какие книги входят в избранное вашей аудиоколлекции?
– Помимо Священного Писания, мой духовный аудионабор (хотя все эти книги есть в моей библиотеке и в печатном варианте): Исаак Сирин, преподобная игуменья Арсения (Себрякова), схиигумен Иоанн (Алексеев). Книги этих авторов держат меня на плаву, и я рекомендую их читать как что-то вроде азбуки тем, кто становится на путь Православия.
– Расскажете историю из будней водителя?
– Я перевожу новые машины, и мне очень часто приходится встречаться с нашими русскими ребятами в порту. Часто слышу родную речь, и бывает, становлюсь свидетелем того, что какой-то человек попал в трудную ситуацию, а объясниться на местном языке не может. И вот тогда я прихожу на помощь. Говорю: «Давай помогу, я же язык знаю». И чаще всего я от этих русских ребят слышу вопрос: «Ты что, священник?» Я удивляюсь: «Как вы догадались?» У меня же никаких «знаков отличия» нет: борода не растет толком, ну, хвостик волос, да и все. А они мне: «Ты как-то говоришь по-другому». Видимо, потому, что не ругаюсь матом.
Но про случай. Несколько месяцев назад я разгружал в одном из городов новые машины и ждал контроля со стороны хозяина автосалона. Стою у своего грузовика, задумался о чем-то. И вдруг слышу: «Отец Александр, благословите!» Оборачиваюсь. Ко мне идет молодой человек, давний знакомый. Благословил, мы расцеловались трижды. Ну, стоим и разговариваем непринужденно. И тут я замечаю, что мы стали объектом пристального внимания. На нас со всех сторон смотрели люди, посетители салона. Они не могли понять, что это такое: стоит шофер, и вдруг к нему подходит какой-то мужик, кланяется до земли, целует руку… Что это за мафиози здесь?
– Православное христианство – нетрадиционная для Бельгии религия. Поделитесь с читателями историей появления в стране первых православных общин. С чего все началось, и сколько сейчас приходов – Московской Патриархии и других Поместных Церквей?
– Очень интересен тот факт, что Бельгия как государство появилась относительно недавно. Произошло это в результате бельгийской революции в 1830-м году. И первым королем Бельгии стал полководец Леопольд. Так вот, Леопольд состоял на службе у Императора Александра I, говорил по-русски и командовал каким-то русским подразделением во время войны с Наполеоном до того, как стал королем. А Русская Церковь появилась в Бельгии в результате открытия в стране русского посольства. При посольстве открыли часовню в честь Святителя Николая Чудотворца в 1862-м году.
Но основная часть приходов появилась после Крымского исхода в 1920-м году. И тогда, благодаря большой волне русских эмигрантов, появились первые общины. В 1929-м году уже появляется первый епископ, Александр (Немоловский), появилась Архиепископия Русской Православной Церкви. На данный момент православных в Бельгии довольно много. Если в 2010-м году нас было около 80 000, то сейчас почти 100 000, благодаря большой эмиграции румын и украинцев.
Русских приходов у нас 15, из них два монастыря. У Константинополя порядка 30 общин, у румын 13, несколько приходов у грузин, сербов и болгар.
– Расскажите немного о приходе, на котором несете служение. Где он находится и в честь кого назван? Кто ваши прихожане?
– Служу я в городе Лёвен, и наш приход возник в 29 ноября 2003 года, когда отслужили первую литургию в память апостола Матфея, и наш архиерей, епископ Симон (Ишунин), решил и приходу дать имя этого святого. И это была третья попытка открытия прихода в городе. Тогда как первый появился в 1922-м году, но постепенно исчез, затем новый был открыт после войны, но тоже как-то угас к 1970-м годам. Я стал настоятелем только через год после открытия, поскольку организаторами прихода были в том числе и местные, православные бельгийцы, а я говорил тогда на нидерландском очень плохо.
Прихожане у нас с разных городов и стран. От России до Америки и Австралии. Лёвен – студенческий город, много прихожан-студентов.
– А на каком же языке совершается богослужение и ведется проповедь?
– В основном на двух: церковнославянском и нидерландском. Мы одновременно используем оба языка, каждый раз произнося на них разные молитвы и совершая разные песнопения. Символ веры, Отче наш, Апостол и Евангелие, а также моя проповедь – дублируются с помощью переводчика. Иногда используем английский, потому что есть прихожане-американцы, а также студенты, не говорящие ни по-русски, ни по-нидерландски.
– Если сравнить ваш приход с православными общинами из России или Белоруссии – какие отличия сразу бросаются в глаза? Насколько вовлечены прихожане во внебогослужебную деятельность, какова степень их участия и ответственность за храм, содержание духовенства, участвуют ли они в принятии важных для решений прихода?
– В Бельгии нет классически построенных православных храмов, и это бросается в глаза. Только в Брюсселе есть храм-памятник, построенный еще во время первой волны белоэмигрантов. Все остальные бельгийские приходы вынуждены снимать здания. И в большинстве своем это здания, которые пустеют после исчезновения католических приходов. В нашем случае мы также снимаем храм при бывшей католической духовной семинарии. Конечно же, внутри мы его облагородили по-нашему, поставили иконостас, повесили иконы, но внешне сразу бросается в глаза иной архитектурный стиль здания.
Еще. После богослужений мы не расходимся, а остаемся в большом зале при храме на чаепитие. Приглашаем всех, кто пришел. Считаю это большим плюсом. Я ревностно отношусь к тому, чтобы человек, пришедший в храм, не потратил драгоценного времени на пустые разговоры и праздность. Это очень важно: прийти в храм настроенным и оставаться на этой настроенности. Поэтому за чаепитием мы проводим катехизические лекции на двух языках. Бывает, что приглашаем каких-то гостей.
У нас в храме нет цен на требы, литературу, утварь. Владыка поставил меня в 2004-м на приход, который надо было организовывать с нуля. И я его с самого начала старался сделать таким, каким бы хотел видеть сам. Я понимаю, что у нас на родине это нужно… Но у меня было оправдание: «Я зарабатываю себе на хлеб своим трудом. Поэтому все требы в храме у меня не стоят ничего». Я получил священство даром, даром его должен и раздавать.
Среди прихожан есть переводчики, которые помогают другим прихожанам в понимании слов молитвы или проповеди. Поскольку Православие в Бельгии – официальная религия, то есть и дети, желающие получить образование по закону Божьему в школе. И среди прихожан есть преподаватели этого предмета, которые в будние дни его преподают. Мы регулярно организовываем приходские поездки. Снимаем в горах дом на 40–50 человек и уезжаем туда на выходные, а я там же служу литургию. Или уезжаем в какой-то монастырь на несколько дней. Ну, и поскольку я являюсь организатором летнего православного лагеря, подключаю прихожан к этой работе.
У нас два приходских совета. Один официальный, поскольку мы признаны государством как приход, и у нас есть совет представителей. А есть церковный совет, который занимается внутренней жизнью и принимает приходские решения.
– Отец Хилдо Бос, с которым мы не так давно беседовали, как раз упоминал, что вы вместе организовывали детский православный лагерь в Бельгии. Это действительно так? Расскажите подробнее об этом проекте, месте проведения, участниках, программе и, главное, о том, как получалось успевать им заниматься, при вашей занятости по работе?
– В 2005-м году я получил приглашение от организаций православной молодежи Бельгии и Голландии с предложением стать священником в ежегодном молодежном лагере. Случилось это потому, что их священник тогда заболел, требовалась замена. Поскольку детство у меня было бурное, я постоянно отдыхал в пионерских лагерях и очень любил это дело, то согласился. И с тех пор я служу священником в этом православном лагере ежегодно, да еще и стал одним из организаторов.
Лагерь проводится всегда летом. Приглашаются дети от 7 до 18 лет. Приезжает примерно 50–60 человек из Бельгии и Голландии. Условия участия – чтобы ребенок говорил по-нидерландски и был православным. Мы каждый год выбираем определенную тему, касающуюся Священного Писания, церковной истории или духовной жизни, и работаем в этой теме. Готовимся целый год к одной теме, которой потом живем целую неделю. Ставим палатки, в том числе палатку для совершения молитв. Все это происходит в лесу.
Я не единственный организатор лагеря. И надо сказать, что проходит это на очень высоком уровне, тщательно готовится мероприятие, выбираются вожатые, которые ставятся к определенной возрастной группе. День начинается с молитвы в шатровом храме. В первой половине дня играем, беседуем на тему катехизиса. Ставим тематические спектакли и делаем поделки, чтобы глубже изучить заявленную тему. Со старшими ребятами совершаем двухдневные походы. И в конце недели все детки могут исповедоваться и причаститься на Божественной литургии в нашем шатровом храме.
– Часто местные принимают Крещение у вас на приходе или переходят в Православную Церковь?
– У нас регулярно кто-то принимает Крещение. Но я взял себе за правило слова апостола Павла из послания к ученику Тимофею: «ни на кого не возлагай руки поспешно» (1 Тим. 5, 22). У нас на приходе нужно постараться, чтобы принять Православие или креститься.
– Почему?
– Я очень трепетно подхожу к этим вопросам. Что касается перехода в Православие… если человек ко мне обратился с просьбой присоединиться к Церкви, я ему тщательно рассказываю о нашей вере. И говорю, что стать православным – не значит надеть крестик и иногда приходить в храм. Стать православным – значит поменять мышление и духовную жизнь. Поэтому требуется подготовка. Я предлагаю человеку: походите в храм, посмотрите на службы, посмотрите, как мы живем. Давайте, говорю я, введу вас немного в духовную жизнь, а вы уже потом решите, принимать нашу веру или нет. И подготовка эта занимает от полугода до года. Но те, кто в итоге принимает Православие, – люди, в которых я уверен. Уверен в том, что они будут ходить в храм и стараться жить в духе нашей веры.
– Были какие-то яркие, запомнившиеся истории обращения?
– Да. Одна прихожанка иногда приводила на богослужения своего мужа. Он даже иногда с нами в поездки отправлялся. А затем вдруг обратился ко мне с вопросом: «Я хотел бы стать православным». После длительной подготовки он присоединился. Более того, позже он поступил в местный православный богословский институт, который готовит преподавателей по православному вероучению для школ. Закончив его, этот мужчина стал преподавателем. Потом он стал помогать мне за богослужением, стал чтецом, а сейчас – диакон Православной Церкви, отец Стефан Девруй.
– Подобные переходы в Православную Церковь не провоцируют конфликтов в семьях бельгийцев? И как вообще на уровне конфессий складываются отношения в Бельгии?
– Нет, таких конфликтов не происходит, потому что в процессе подготовки человек решает, в какой мере он может включиться в церковную жизнь. На какой почве обычно возникают конфликты? Например, частые походы в храм, активная приходская деятельность человека.
А что касается межконфессиональных отношений… Поскольку мы служим в католических храмах, это само по себе уже говорит о том, что с РКЦ у нас хорошие отношения. Они идут нам навстречу и всегда помогают в том, чтобы найти нам помещение под совершение богослужений. Отношения дружеские.
– Не первый раз, общаясь со священником из Европы, слышу о том, что помещения для богослужений предоставляют католики, в некоторых странах еще и протестанты… и все это происходит без каких-либо проблем и противоречий. Рождается резонный вопрос: зачем им это?
– Поскольку Католическая церковь в Бельгии в состоянии упадка, храмы пустеют, старые священники умирают, молодые не приходят, католики вынуждены приглашать сюда священников из Африки. В РКЦ есть ужасное правило, на основании которого они могут признать после совершения определенного чина, что помещение больше не является храмом. И они спокойно его могут сдать или продать. Мы являемся свидетелями, как в Бельгии католические храмы становятся гостиницами, библиотеками, магазинами, залом покатушек молодежи на скейтбордах. Конечно же, они больше заинтересованы в том, чтобы это место оставалось местом молитвы.
– То есть мнение о дехристианизации Европы – на основе этой истории об уходе из пространства жизни бельгийского общества Католической церкви – имеет под собой серьезные основания?
– Да, к большому сожалению. Как вижу это я: вина подобного рода проблем заключается в самих священниках, в ошибках их пастырства. Потому что когда исчезают праздники и духовная жизнь, не на кого равняться и брать пример. Когда я приехал, меня сильно удивило то, что я увидел. Вы знаете, что Исповедь католики совершают в сооружении наподобие будки, которая имеет два входа, для священника и верующего. И сегодня в этих помещениях можно видеть настоящие кладовые для посторонних предметов. О чем это говорит? Исповедальни больше не используются. А когда нет Исповеди, духовная жизнь угасает, старое поколение умирает, молодым не с кого брать пример, приходы пустеют и исчезают.
Но есть еще один факт. Поскольку в Бельгии закон Божий преподается в школах конфессионально, ребенок, вне зависимости от школы, обычно имеет возможность выбирать, куда ему пойти – к католикам, протестантам или православным. У моих детей такой возможности нет, и они слушают этот предмет от преподавателя-католика. Вы не представляете, сколько вечеров я провел с детьми, выслушивая, сколько насмешек, богохульств этот учитель выдает на уроках: «Вы же понимаете, дети, что то, что я вам рассказываю, – сказки». Кто вырастет из таких детей, если им на уровне школы учителем закон Божий преподносится в таком ключе?
– Но почему так происходит?
– Вы знаете, где сокровище ваше, там будет и сердце ваше (ср. Мф. 6, 21). К большому сожалению, в большинстве своем сердце западного человека лежит на попечении земном. Пропала вера в Бога, пропала вера в то, что есть жизнь за гробом. Они ужасно боятся похорон и покойников. Не дай Бог, где-то едет какая-то похоронная процессия! Гроб открытый нельзя выносить на улицу. На тему смерти здесь наложено некоторое табу. И все внимание сосредоточивается только на этой временной жизни. «Бери от жизни все» – призыв, который человек здесь регулярно слышит.
Я приведу сравнительный пример из жизни дальнобойщика. Представьте, что мимо вас 20 раз в день проедет грузовик, на борту которого написано: «Живи, как ты хочешь». Изображена торговая марка магазина «Delhaize», а через тире приводится вот этот слоган. 20 раз в день этот слоган мелькает мимо ваших глаз, и под вечер вы с этим слоганом согласитесь.
Другой пример. Женщина покупает косметику французской марки «Лореаль», в рекламе которой постоянно звучат слова: «Ты этого достойна». И, постоянно слыша это, человек с этим соглашается, и, раз он всех этих благ достоин, то он должен брать их от жизни по максимуму, больше и больше, ведь жизнь коротка… И Бог уходит на второй план, на третий. А потом голос совести совсем замолкает, и Бог умирает в сердце этого человека.
– Государство, насколько известно, даже помогает православным приходам материально. Это действительно так?
– Да, государство помогает. В Бельгии существует несколько конфессий, которые имеют официальный статус. Попробую их перечислить: католики, протестанты, православные, мусульмане и иудеи. Государство на официальном уровне помогает тем приходам, которые получили госрегистрацию. Чтобы получить регистрацию, необходимо выполнить ряд условий. Община должна быть признана принадлежащей к признанной конфессии, должно быть определенное количество прихожан, официальный юридический адрес, и еще – нельзя делить свое помещение с другим зарегистрированным приходом.
Приход же имеет право на получение субсидий. Эти субсидии выплачиваются ежегодно на основании запроса приходского совета, о котором я уже выше упоминал. Называется он «керк фабрик», или, дословно, «церковная фабрика». Это 5 человек, которые представляют интересы прихода перед государством. Они имеют право сделать запрос на финансовую помощь, которая выделяется на оплату аренды помещений, закупку облачений, церковной утвари, мебели. Кстати, Русская Православная Церковь была признана представительницей официальной государственной религии в 1985-м году.
– При этом весьма интересно, что православные приходы перед властями Бельгии представляет епископ Константинопольского Патриархата. С учетом событий последних лет, повлиял ли как-то данный факт на жизнь общин Русской Церкви в части решения вопросов с государством?
– Нет. На епископском уровне это никак не повлияло на наше взаимодействие. Митрополит Афиногор (Пекстадт), который представляет перед властями всех православных христиан Бельгии, находится в очень хороших отношениях с нашим архиепископом Симоном. Конфликт в мировом Православии никоим образом не повлиял на человеческие отношения.
Хотя эта ситуация и отразилась на простых людях. У меня есть знакомые священники из Константинопольского Патриархата. И мы теперь не можем, как раньше, поехать друг к другу в гости, чтобы вместе сослужить. То же самое и с прихожанами.
– Как приход пережил «вирусный» 2020-й?
– Во время первой волны у нас два месяца не было никаких богослужений. Но тогда действовал строгий запрет на выход из дома вообще. Несколько раз я рисковал отслужить литургию за закрытыми дверями, для маленького круга прихожан. Несколько раз возил запасные Дары на дом, где также собиралось несколько человек.
Во время второй волны уже были небольшие послабления. Нам разрешили находиться в храме в количестве четырех человек одновременно, а затем 15 максимум. Конечно, меня это не устроило. Что такое 15 человек? Это я, диакон, пономарь, чтец, три-четыре хориста. И что получается, кроме них, я только человек 7 прихожан могу призвать на службу? Поэтому я пошел на следующие меры: раз в месяц я служу литургию за закрытыми дверями, на которой заготавливаю запасные Дары. А затем в течение недели призываю людей записаться на участие в таинстве Причастия. И по воскресеньям мы прихожан в определенное время, по очереди, небольшими группами впускаем в храм. Они имеют возможность исповедоваться. Я служу что-то наподобие маленькой обедницы и причащаю их запасными Дарами. После этого говорю небольшую проповедь и отпускаю. И приглашаю следующую группу. Так я могу причастить 30–40 человек в воскресный день. Думаю, это приносит больше пользы, чем если бы я служил для маленькой группы людей.
– Какие выводы вы лично, как священник, сделали из этой непростой ситуации?
– Как я уже говорил, где бы священник ни оказался – везде должен оставаться священником: в храме, доме, в грузовой машине. Эта мысль должна проходить в уме красной нитью. Я думаю, то же самое можно сказать и про каждого человека, который носит почетное звание христианина. Христианином он должен оставаться всегда. И во время пандемии. Я всегда говорю: не надо паниковать. Надо всегда спокойно относиться ко всему. Это богоугодное время, которое помогает нам немного увидеть себя со стороны. «А кто я есть такой – без церкви, без моего обычая каждое воскресенье ходить в храм? Как я умею пользоваться своей свободой, когда меня вот так вынужденно закрыли дома?» Я говорю в первую очередь сам про себя. Для моей семьи это было огромная радость! Ведь максимум, сколько ранее они могли меня видеть дома, – неделю во время летнего отпуска. А тут папа два месяца был с ними дома, два месяца! Он готовит им завтрак, занимается с ними зарядкой, играет в настольные игры, смотрит фильмы… Это чудо. А вот для меня встала другая проблема. Пропала обязательная организация, как раньше. Ого, а свободой-то своей пользоваться я не умею! И нужно было внимательно сесть и заняться расписанием дня, чтобы день не проходил впустую.
Про выводы. Может, меня за это меня будут ругать, но скажу. За время пандемии я увидел, что у нас в Церкви появилось, на мой взгляд, не очень полезная и опасная традиция трансляций Божественной литургии через Youtube или иные каналы. Скажу, почему. Мне кажется, что трансляция вечерни, молебна возможна. Но только не литургии. На мой взгляд, литургия – это то Божественное Действо, в котором принимать участие человек должен лично. А сидя дома перед телевизором или компьютером, даже стоя на ногах… ты лишаешься участия в таинстве Причащения. Тебя призывают в храм для того, чтобы тебе не отстоять службу, а участвовать в ней, не только молитвой, но и Причащением.
– Ваш топ мест, которые обязательно стоит увидеть человеку, оказавшемуся в Бельгии?
– Некоторым туристам нравятся густонаселенные бельгийские города, с узкими улочками и странными домами. А мне – нет. Я больше человек деревни и сам живу в деревне, потому что люблю тишину и спокойствие. И поэтому сказать: «Посетите Брюгге, посетите Антверпен» – не могу! Природа в Бельгии очень красивая. Посетите Бельгийские Арденны, куда можно поехать и побыть наедине с природой.
– Спаси Христос за замечательную беседу. Отец Александр, в заключение задам наш традиционный вопрос: какие слова из Священного Писания особенно воодушевляют и поддерживают вас в трудные минуты жизни?
– «Ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6, 21).
